ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ

Вознесение. Середина XV в.

Вознесение Господа Иисуса Христа на небо относится к знаменательнейшим событиям священной истории. После него видимое земное присутствие Христа уступает место Его невидимому пребыванию в Церкви. И, разумеется, это не могло не быть отмечено отдельным праздником.Событие Вознесения подробно описывается в Евангелии от Луки (Лк. 24: 50–51) и Деяниях святых апостолов (Деян. 1: 9–11; см. также краткое изложение в Мк. 16: 19). Согласно этим повествованиям, после Своего Воскресения из мертвых Спаситель неоднократно являлся ученикам, удостоверяя их в истинности Своего телесного воскресения, укрепляя в них веру и подготавливая к принятию обетованного Святого Духа (см.: Ин. 16: 7). Наконец, повелев не отлучаться из Иерусалима и ждать обещанного от Отца (см.: Лк. 24: 49; Деян. 1: 4), Господь Иисус Христос вывел учеников из города в Вифанию, на гору Елеон (см.: Деян. 1: 12), и, подняв Свои руки, подал им благословение, а затем стал отдаляться от них и возноситься на небо, будучи сокрыт облаком. И тогда явились два мужа в белой одежде, которые возвестили Его второе пришествие. Ученики же поклонились Христу и, исполненные радости и благоговения, вернулись в Иерусалим (см.: Лк. 24: 52), где через несколько дней на них сошел Святой Дух (см.: Деян. 2: 1–4).

В перечисленных свидетельствах легко обнаружить различия, которые, как покажет дальнейшее изложение, найдут свой отклик в богословии праздника, истории его установления, а также в литургическом формуляре. Очевидно, что в одних источниках все внимание сосредоточено на окончании земного служения Спасителя, тогда как в других – на начале апостольской проповеди. Отдельные элементы рассказа о Вознесении в Деяниях апостолов указывают на связь со следующим за ним эпизодом о сошествии Святого Духа. В Деян. 1: 3 период явлений воскресшего Христа и, следовательно, время с Воскресения до Вознесения определяется в 40 дней, что соотносится с другими важными в земной жизни Господа, имеющими такую же протяженность событиями: от Его Рождества до того дня, когда Он был принесен в Иерусалимский храм и посвящен Богу (см.: Лк 2: 22–38), и после крещения на Иордане, когда Он удалился в пустыню, прежде чем выйти на проповедь (см.: Мф. 4: 1–2; Мк. 1: 12–13; Лк. 4: 1–2). В других местах Нового Завета говорится о явлениях Христа ученикам после Воскресения в продолжение многих дней (см.: Деян. 2: 32–36; 3: 15–16; 4: 10; 5: 30–32; 10: 40–43; 13: 31; 1 Кор. 15: 5–8).

Вознесение Господне как одна из тайн домостроительства спасения превосходит чувственный опыт и не ограничивается только событием ухода воскресшего Христа на небо. В Новом Завете имеется целый ряд указаний на прославление воскресшего Иисуса Христа или Его превознесенное положение на небесах (одесную Бога), которое тесно связано или является следствием Его Воскресения и Вознесения: о вхождении во славу говорится в Лк. 24: 26; Деян. 5: 31; Еф. 4: 8–10; Флп. 2: 6–11; Откр. 3: 21; 12: 5; о прославлении после Воскресения – в 1 Пет. 1: 21; о седении одесную Бога – в Рим. 8: 34; Еф. 1: 20; 2: 5–6; Кол. 3: 1.

Нередко данные свидетельства представляют собой цитаты из Ветхого Завета – либо прямые, либо аллюзивные. Так, Сам Спаситель еще прежде крестных страданий, толкуя псалом 109, говорит о Своем седении одесную Бога (см.: Мк. 12: 35–37; 14: 62). В Откр. 3: 21 совосседание Христа с Отцом представлено как результат Его победы, а в Послании к евреям Вознесение, вхождение в небесное святилище и нахождение одесную Бога мыслятся в контексте первосвященнического служения Христа (см.: Евр. 4: 14; 6: 20; 7: 26 и проч.). Предсказания о пришествии, или возвращении с небес, Сына Человеческого подразумевают предшествующее Вознесение, или восхождение на небеса (см.: Мф. 16: 27; 24: 30; 26: 64; Мк. 8: 38; 13: 26; Лк. 21: 27). Возвращение Христа к Отцу Небесному обычно предстает в теснейшем единстве с Его пришествием в мир (ср.: Ин 3: 13; 13: 1–3: 16: 5, 28 и Ин. 3: 17, 31; 6: 38; 8: 23; 13: 3; 16: 28). О нисхождении и восхождении Христа говорится в Еф. 4: 8–10 и 1 Пет. 3: 18–22 (ср.: Пс. 67: 19 и 138: 8).

Таким образом, становится несомненным, что в Вознесении Своем Сын Божий прославляется наиболее полно и величественно.

Последнее обстоятельство, в свою очередь, объясняет, почему Вознесение с древнейших времен было прочно укоренено в системе богословского знания.

Уже в вероисповедных формулах I–II веков о Вознесении Господнем говорится как об одном из основных событий земного служения Иисуса Христа.

В большинстве древних символов веры рассматриваемое событие упоминается вслед за Воскресением. Например, в Никео-Цареградском символе: «И Возшедшаго на Небеса и Седяща одесную Отца».

Важность события Вознесения неизменно подчеркивается и в большинстве древних евхаристических молитв (анафор).

После Своего Вознесения Христос не оставил мира, но пребывает в нем в Святом Духе, Которого Он послал от Отца. Через действие Святого Духа Его невидимое присутствие сохраняется в таинствах Церкви. Неслучайно евхаристический аспект Вознесения Господня присутствует уже в беседе о «хлебе небесном» (см.: Ин. 6: 22–71).

Об искупительном значении Вознесения говорится в Послании к евреям (1: 3; 9: 12). Искупление завершилось после того, как распятый и воскресший Христос, вознесшись, вошел со Своей кровию в небесное святилище (см.: Евр. 9: 12, 24–26).

Главным следствием Вознесения Господня стало то, что с отмеченного момента человеческая природа получила полное участие в Божественной жизни и вечном блаженстве. Христос пребывает Богочеловеком вовеки и во второй раз придет на землю таким же образом, каким взошел на небо (см.: Деян. 1: 11), но уже «с силою и славою великою» (Мф. 24: 30; Лк. 21: 27).

Вознесение Господне имеет непреходящую роль и как образ обожения каждого верующего во Христа. Как отмечал святитель Григорий Палама, Вознесение Господне принадлежит всем людям: все воскреснут в день Его второго пришествия, однако вознесены будут только те, кто «распяли грех через покаяние и жительство по Евангелию»[1].

По поводу эортологической истории нужно, прежде всего, отметить одно специфическое обстоятельство: до конца IV века празднование Вознесения Господня и Пятидесятницы не разделялось. При этом Пятидесятница понималась как особый период церковного года, наступающий после Пасхи, а не как отдельный праздничный день.

Этот факт непротиворечиво доказывают, например, записи паломников, побывавших в Святой Земле. Так, Этерия сообщает, что в вечер Пятидесятницы все христиане Иерусалима собираются на горе Елеон – в том месте (называемом Имвомон), с которого Господь вознесся на небо, и начинается служба с чтением Евангелия и Деяний апостольских, повествующих о Вознесении Господнем. Она также указывает и на совершение праздничной службы в Вифлееме на сороковой день после Пасхи[2]. Хотя в данном случае речь идет, по-видимому, не о Вознесении Господнем, а об иерусалимском празднике Вифлеемских младенцев, приходившемся на 18 мая. Если это предположение верно, паломничество Этерии следует относить к 383 году, когда названное празднование совпало с сороковым днем по Пасхе.

Впрочем, вышеуказанные свидетельство и его датировка находятся в полном согласии с мнением большинства исследователей о том, что размежевание Вознесения и Троицы произошло после осуждения ереси Македония на II Вселенском Соборе, который состоялся в 381 году.

Упоминания об отдельном праздновании сорокового дня после Пасхи встречаются у святителя Григория Нисского и в антиохийских проповедях святителя Иоанна Златоуста. Прямо говорят об этом и апостольские постановления.

Существует предположение о том, что как Вознесение Господне надо понимать «четыредесятницу» из 5-го правила I Вселенского Собора, который, как известно, созывался в 325 году. Однако такая ранняя датировка не подтверждается позитивными аргументами.

Как бы то ни было, но источники V века однозначно выделяют Вознесение Господне в отдельный праздник – на сороковой день после Пасхи, что должно было подчеркнуть благодатную роль Святого Духа в домостроительстве спасения.

Понятно, что Вознесение было отнесено с тематической точки зрения в Господские, с календарной – в переходящие, а с уставной – в великие, двунадесятые праздники.

Первые сведения о празднике Вознесения Господня на христианском Западе встречаются в проповедях епископа Хроматия Аквилейского и в «Книге о различных ересях» епископа Филастрия Брешианского (381–383), где среди великих Господских праздников названы Рождество, Богоявление, Пасха и «день Вознесения», в который Господь «взошел на небо около Пятидесятницы». Последнее обстоятельство, без сомнения, указывает на нераздельность – как событийную, так и литургическую, праздников Вознесения Господня и Пятидесятницы.

Как уже упоминалось, с V столетия традиция празднования Вознесения Господня утвердилась на Западе окончательно. Блаженный Августин, например, называет «четыредесятницу Вознесения» праздником «древнейшим и повсеместным».

Праздник в православном богослужении

Вознесение Господне. Конец XV в. Двухсторонняя икона-«таблетка» из Софийского собора в Новгороде. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Обращаясь к истории литургического формуляра, необходимо указать, что, согласно армянской редакции Иерусалимского Лекционария, на Вознесение Господне служба, проходившая на горе Елеон, имела следующее содержание: чтения литургии, прокимен Пс. 46: 6; Деян. 1: 1–14, аллилуиарий из Пс. 23; Лк. 24: 41–53.Более поздний грузинский перевод содержит сходные сведения: накануне Вознесения Господня на вечерне пели тропарь «На горе святей» и прокимен Пс. 46: 6. Литургия имела те же особенности, что и в армянском варианте Лекционария.

Согласно древнейшей редакции Иадгари, праздник содержал несколько циклов стихир на «Господи, воззвах», тропарь 2-го гласа, канон плагального 4-го гласа «Возведший нас от врат смертных» (со 2-й песнью), стихиры на хвалитех, уже указанные чтения на литургии. Кроме того, указаны тропари на умовение рук и на перенесение даров[3].

Сравним одно из замечаний А.А. Дмитриевского о праздновании Вознесения на рубеже XIX–XX столетий на горе Елеон: «Церковное торжество в собственном смысле начинается на Елеоне с 9 часов вечера по восточному счислению, за два часа до заката солнца, но богомольцы стекаются сюда с полудня, после обеда, с целью помолиться у “стопочки”, как трогательно называют святое место Вознесения Господня наши паломники, облобызать ее и поставить к ней свою трудовую свечу»[4].

Празднование Вознесения Господня в соборном богослужении Константинополя IX–XII веков осуществлялось по Типикону Великой Церкви. На вечерне накануне праздника отменялись изменяемые рядовые антифоны и читались паремии из книг Исход и пророка Захарии. В заключение пелся тропарь 4-го гласа «Вознеслся еси во славе Христе Боже наш» со стихами Пс. 46. После вечерни и чтения из Апостола совершался паннихис.

На утрене опускались рядовые антифоны. К Пс. 50 припевали тот же тропарь, что и на вечерне.

На литургии полагались три праздничных антифона из Пс. 41, 45, 46 и назначались следующие чтения: прокимен из Пс. 107; Деян. 1: 1–12, аллилуарий из Пс. 46; Лк. 24: 36–53, причастен Пс. 46: 6.

Примечательно, что песнопение праздника относится здесь только к самому дню Вознесения. Но уже Синайский канонарь IX–X столетий предписывает петь тропарь вплоть до субботы Пятидесятницы. Данное указание, безусловно, свидетельствует о том, что с течением времени празднование Вознесения Господня оформилось в циклическую структуру.

По данным Студийского и Иерусалимского уставов, Вознесение Господне празднуется по чину двунадесятого праздника. Его обширный цикл включает в себя десять дней: один день предпразднства – в среду 6-й седмицы по Пасхе, собственно праздник – разумеется, в четверг, и восемь дней попразднства с отданием в пятницу 7-й седмицы по Пасхе. При этом чтения вечерни и литургии, а также праздничный тропарь установлены в соответствии с Типиконом Великой Церкви.

Святоотеческая экзегеза

Несмотря на позднее установление Вознесения Господня в качестве обособленного праздника, связанные с ним святоотеческие проповеди, которые приводятся в патристических Торжественниках, весьма разнообразны и исчисляются десятками[5]. Авторами наиболее известных из них являются священномученик Мефодий Олимпийский, святители Афанасий Александрийский, Григорий Нисский, Епифаний Кипрский, Иоанн Златоуст, Прокл Константинопольский, Кирилл Александрийский, Софроний Иерусалимский, Григорий Палама, преподобный Иоанн Дамаскин и некоторые другие.

Праздник в западной традиции

Древнейший латинский формуляр мессы на Вознесение содержится в Веронском сакраментарии VI столетия. Молитвы и песнопения праздника, вошедшие в состав посттридентских литургических книг, известны с VIII–IX веков.

С появлением в римском обряде классификатора празднований Вознесению Господню присвоен статус двойного праздника первого класса, имеющего вигилию и октаву. На matutinae следовали чтения из Деяний, из гомилии святителя Льва Великого, из толкования святителя Григория Великого на Мк. 16. Месса предполагала Деян. 1: 1–11 и Мк. 16: 14–20.

После реформ II Ватиканского Собора чтения matutinae сокращены. На мессе же читаются Деян. 1: 1–11; Еф. 1: 17–23 и одно из трех Евангелий: Мф. 28: 16–20; Мк. 16: 15–20; Лк. 24: 46–53.

Иконография праздника

Бамбергский аворий. Начало V в. Слоновая кость. Мюнхен

Необходимо сделать несколько замечаний в связи с иконографией праздника Вознесения Господня, в которой нашли отражение и его событийные детали, и богословское осмысление.Древнейшие изображения Вознесения относятся к V веку. Примерно 400 годом датируется так называемый Бамбергский аворий – резная плакетка из слоновой кости, хранящаяся в Мюнхене. Основной сценой здесь является пришествие жен-мироносиц ко Гробу Господню, дополненное изображением Христа со свитком в руке, идущего по горе к небу. Из сегмента облака видна десница Бога, которая «втягивает» Спасителя на небо. По мнению С.Н. Липатовой, опирающейся на исследования предшественников, такое изображение можно трактовать «как своего рода буквальную иллюстрацию на текст Деяний святых апостолов, где о Воскресении и Вознесении Иисуса говорится: “Сего Иисуса Бог воскресил, чему мы все свидетели. Итак, он быв вознесен десницею Божиею…» (Деян. 2: 32–33) (выделено С. Липатовой. – Г.Б.)»[6].

Другим архаичным примером иконографии Вознесения является одна из сцен, представленная на резных деревянных дверях базилики Санта Сабина в Риме (V в.). Она исполнена раннехристианской символики и особого вероучительного характера. Юный Спаситель со свитком в левой руке изображен стоящим в круглом медальоне, сплетенном будто из лавровых ветвей. По сторонам от Него – крупные буквы α (альфа) и ω (омега), отсылающие к словам: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (Откр. 1: 8). Вокруг ореола Христа расположены символы святых евангелистов, а ниже – свод с небесными светилами и двое учеников, предстоящих Христу и держащих над головой изображенной между ними Женщины крест в круге. О присутствии Богоматери при Вознесении Сына у евангелистов ничего не сообщается, однако Ее образ занимает центральное место во всех иконах праздника как свидетельство о возносящемся во плоти Христе, рожденном от Девы.

Следует также отметить, что среди свидетелей восхождения Господа на небеса присутствует наряду с апостолом Петром и апостол Павел. Такое несоответствие исторической действительности нельзя, однако, считать однозначно ошибочным, поскольку иконописцы создавали, прежде всего, символический образ новозаветной Апостольской Церкви, установленной на земле Спасителем и вверенной Им после Вознесения апостолам.

В чрезвычайно развитом по иконографии Вознесении из сирийского Евангелия Рабулы (586) особо подчеркивается триумфальный характер события и его связь со вторым пришествием Господа. Однако композиции наделены и эсхатологическим смыслом, который сосредоточен в изображении под славой Христа тетраморфы с огненными колесами (ср.: Иез. 1: 4–25 и Откр. 4: 7–8).

В монументальной живописи Вознесение уже в раннехристианскую эпоху, как правило, располагалось в своде купола (как, например, в церкви святых апостолов в Константинополе, разрушенной в 1469 году). Особое значение композиция Вознесения имела в системе росписи храмов в постиконоборческий период. Эта сцена, наряду с сошествием Святого Духа и образом Христа Пантократора, повсеместно использовалась для купольной декорации.

На Руси композиция Вознесения представлена в купольных росписях IX–XII столетий – в Спасо-Преображенском соборе Мирожского монастыря в Пскове, церкви святого Георгия в Старой Ладоге, церкви Спаса на Нередице и многих других.